“История чересчур занята порожденными воображением нематериальными событиями, а ведь самая очевидная связь между человеком и окружающим миром задана тем, что человек - это биологический организм, подчиняется тем же законам, что и другие живые существа, за счет которых он живет. Он иссохнет без воды, умрет от голода без растений и животных, зачахнет без света. Поэтому стремление исключить из нашей истории биологическую природу столь же абсурдно, как и отрицание неразрывной взаимосвязи духа и тела. Природа - это не только то, что снаружи: вместе с нами она образует единое целое, а ее сила никак не связана с действиями человечества. Люди - всего лишь небольшая частица великого организма, который всегда доказывает превосходство и мощь, невзирая на все выдуманные законы, порядки и принуждения”.

- Имеет ли человек как индивид наиболее непосредственный контакт с природой или отношение к ней всегда определяется обществом? “Естественно, обществом” - хором скажет подавляющее большинство. Но элементарный контакт с природой обеспечивает каждому из нас его собственное тело. Телом человек обладает как единоличный владелец, в теле разыгрывается борьба за выживание, и оно представляет собой единицу более компактную, чем любая социальная система, - пишет немецкий профессор Йоахим Радкау в книге “Природа и власть”. - Между нашей внешней и внутренней природой существуют прочные взаимосвязи, и человек это всегда ощущал. Общество же способно исказить взгляд на естественные нужды. При этом чем более массовым и комплексным оно становится, тем более занято исключительно собой. И тем сильнее опасность, что мы окажемся неспособными реагировать на вызовы природы.

При этом самые страшные проблемы возникают, когда появляется стремление к “великим” решениям” - типа всеобщей глобализации. Ведь в отношениях между человеком и окружающим его миром не существует эволюционного закона, согласно которому централизация вела бы к прогрессу.

- Охрана среды - считает автор

“Я не знаю, что происходит, когда человек знает то, что он определенно знать не может. Там, где бессильны понятия и оценки, мы целиком зависим от дара интуиции” - Карл Юнг, основатель аналитической психологии, считал этот загадочный механизм принятия решений одним главных, который определяет отношение человека к самому себе и окружающему миру. Римлянин Анисий Боэций почти полторы тысячи лет назад описал интуицию как способность непосредственного “видения” самоочевидного знания, когда предельно ясно осознается именно итог. Платон считал, что “высший род бытия познается посредством интуиции”, а Эйнштейн утверждал, что “если не погрешить против логики, то вообще ни к чему нельзя прийти”. История знает немало доказательств мыслительной способности человека мгновенно проникать в суть, но сам феномен интуиции не понят до сих пор.

Наш мозг обладает чувствительными нервными клетками, способными произвести мгновенный анализ явления, ситуации или человека на основе очень незначительной информации. Мы неосознанно “прощупываем” мелкие детали, отбрасываем все лишнее и выделяем то, что действительно имеет значение. К примеру, мы с самого начала не верили в фальшивую “пандемию”, потому что подсознание твердило: что-то не так, чего-то не хватает. Чего именно? Как раз тех самых “незначительных деталей”, которые обычно важнее всего и придают любой истории правдивость и смысл.
Специалист по молекулярной биологии Сидней Бреннер обыграл принцип “не множь сущее без необходимости” и предложил новый термин - “метла Оккама” - для описания процесса, в ходе которого сторонники той или иной теории отметают в сторону все неудобные факты. Этот метод используется любыми пропагандистами, которые таким образом влияют на рассуждения и тип поведения непосвященной публики. Ведь отсутствие факта, сметенного в сторону - к примеру, “заразности и опасности” обычного ОРВИ - могут заметить только профессионалы в той или иной области. Для остального населения сформулированные пропагандой выкладки покажутся вполне убедительными. Просто потому, что люди не видят того, чего там нет.

“Обладая всем, о чем могли только мечтать предшествующие поколения, мы с ужасом осознаем, что утрачиваем смысл жизни. Мы страшимся социальных потрясений, которые кажутся удушающими и надвигающимися со всех сторон когда-то согласного мира. Трудности и разочарования в жизни стали так велики, что это приводит к горячему стремлению создать устойчивое общество. Желание порождает веру, и по мере усиления желания вера становится убеждением: можно создать новое общество, надежное и стабильное, гарантирующее всем хорошую жизнь. Но попадая в комфортные условия, мы утрачиваем стимулы к изменению. При этом зависимость не всегда видна. Преимущество машин так очевидно и так желанно, что мы обольщаемся и игнорируем цену, которую платим за их бездумное использование, а переход от полезной, но неразумной машины - к машине-манипулятору и даже машине-убийце не оценивается нашим сознанием как критическое изменение взаимоотношений человека с его изобретением”.

Более полувека назад психолог и психиатр Бруно Беттельгейм написал книгу “Просвещенное сердце”, где провел аналогию массового машинного государства с концентрационным лагерем. Пережив опыт узника Дахау и Бухенвальда автор пришел к выводу, что “дело ни в зверствах как таковых, а в примерах, обнажающих сущность государства массового подавления, причем примерах очень наглядных. Концлагеря служили нескольким целям, главная из которых - разрушить личность и превратить людей в послушную массу, где невозможно ни индивидуальное, ни групповое сопротивление. А заодно терроризировать остальное население, используя заключенных и как заложников, и как устрашающий пример в случае сопротивления. Кроме того, концлагеря были испытательным полигоном для “силовиков”.

“Не подлежит сомнению, что многие запреты существуют с единственной целью - для поддержания власти тех, кто может карать. Ведь любая иерархия возможна лишь при наличии приказов-инструкций, строгое соблюдение которых не позволяет представителям “низшего” класса чувствовать себя равными “высшему”. И когда некие персоны - основывая новую религию или обновляя старую - бомбардируют население приказами, они никогда не говорят от собственного имени. То, чего они требуют - им поручено. И сколько бы они ни врали, в одном пункте они всегда честны: они верят, что посланы. Впрочем, когда рушатся казавшиеся незыблемыми ментальные конструкции, и масса людей сплачивается против группы тех, кого они считают источником разрушительных приказов, то и “персоны”, и сама бывшая власть превращается в ряд испуганных, готовых к бегству стай”.

Более трети века Элиас Канетти разбирался в методах и приемах, к которым “истеблишмент” всех времен и народов прибегает для достижения своих целей. А затем изложил их в книге “Масса и власть”.
- “То, что история оказывается трагичной, мрачной, кровавой, властители не считают своей виной. Они говорят, что будь на их месте другой человек, все повернулось бы все равно точно таким же образом. Это обман. История не решает ни за кого. Массы подчиняются даже самому безумному приказу, потому что считают - сопротивление безнадежно: приказывает тот, кто все равно победит. А власть не допускает ни малейших сомнений - ведь силой обладает только выполненный приказ”.
Одурманенные страхом люди способны на самые ужасные поступки. А когда их заставляют отвечать за свои дела, они не узнают ни дел, ни самих себя. Они говорят, что этого не делали. И не всегда сознательно лгут. Даже если предъявлены показания свидетелей, если сомнений нет, они все равно твердят - этого не может быть, это не я, я не мог это совершить.

Почти сто пятьдесят лет назад девочка из африканского племени, чья территория стала очередной британской колонией, пошла за водой на речку

За несколько десятилетий неолиберализм попытался переписать всю предшествующую историю человечества под заголовком - “то, что шло до нас, было не так”. Если послушать фанатиков, то становление электронного “капитализма” является важнейшим достижением, и невозможно даже представить, что в нем могут быть изъяны. “Умные” машины, уверяют они, создают постиндустриальное общество, в котором каждый выполняет работу, основанную на знаниях и приносящую прибыль, поэтому все социальные конфликты исчезают. Еще в конце девяностых годов мейнстримовская экономическая литература была полна торжественных описаний новой системы. Однако о том, как она будет работать, не говорилось ни слова.

Впрочем, когда эксперимент под названием “неолиберализм” провалился, пришлось устраивать “пандемию”, чтобы скрыть его крах. Те же самые алгоритмы, которые делят мир на “опасные” зоны, рисуют дополнительные голоса формальному “сопернику” Дональда Трампа. Парализовав всю экономику и надеясь на послушные килобайты, мировая “элита” пытается сохранить власть. Мир бунтует, но роботы-полицаи встают с электрошокерами, лазерами и слезоточивым газом. Вместе с навязчивой слежкой за каждым движением и полной дезинформацией это стало для неолибералов единственным средством обеспечения “правопорядка”.

О том, что электронные технологии и капитализм - несовместимы, заговорили философы и юристы еще несколько десятилетий назад. Американский публицист Питер Друкер в 1993-м году описал широкими мазками сетевое общество, отметив, что, несмотря на восторженные разглагольствования, не существует экономической теории о том, что произойдет, когда прежние факторы производства - земля, труд и капитал - станут вторичны по отношению к виртуальности, созданной компьютерами.

Одиночек, взвывших от тоски и готовых на любую форму социализации, в Финляндии всегда было много. Но после “облегчения карантинных мер” - и главное - открытия ночных клубов и пабов - их количество побило все рекорды. Вынужденные почти три месяца пить на скалах и на ступеньках торговых центров, жители Хельсинки в первый же день чокались полулитровыми дозами пива, демонстративно отпивая, а затем переливая напиток друг другу в стакан. Частично открытые границы вернули заведениям эстонцев, латвийцев и румын, которые пили энергетики, водку или одновременно водку с энергетиками. Расплачивались они исключительно наличными, причем настолько мятыми и рваными, что их смело можно было назвать “кровно заработными”. Купюры же арабов, цыган и индусов, напротив, всегда были аккуратно сложены в тугие рулоны, на которые покупались бутылки целиком.

Программист из Тампере каждые выходные приходил танцевать. Он признался, что не любит ни техно-музыку, ни группу, которая здесь играет. Но зато ему полюбился коктейль, который придумал русский бармен. Подавался напиток в кувшине 0,7 литра и с двумя лопатами льда. Программист пил коктейль исключительно из горла кувшина, так как счел, что соломинки чересчур гомосексуальные, а стаканы - слишком вызывающие в данной ситуации. При этом, рассуждал он, выпить пять стаканов за полчаса - это чрезмерно, зато один графин - просто мужественно.
В итоге ближе к рассвету его поднимал с дивана охранник, выводил на улицу и бережно подталкивал в сторону вокзала.
К трем часам ночи в клубе появлялся двухметровый русский с бритой головой, золотой цепью, перстнями и в белом пиджаке. Каждый раз он заказывал сто двадцать грамм текилы, пачку сигарет и две бутылки пива, которые требовал не открывать. Вырывая крышку зубами за пару секунд, он, наверное, рассчитывал на бурные аплодисменты. Но соседи по барной стойке выдали лишь пару-другую хлопков, а вместе со второй крышкой вылетел и зуб.

Великие философы, поэты, писатели и ученые на протяжении тысячелетий пытались решить вопрос о происхождении и значении религии. Никакие другие мифы, рожденные человеческим воображением, не сравнятся с “божественными” вымыслами по количеству принесенных страданий и жертв. Тем не менее они существуют во всех человеческих обществах. Имеет ли религия естественное происхождение, появившееся при определенном уровне развития сознания? Или это явление исключительно социальное - чтобы держать “стада” в подчинении и страхе? Что в таком случае заставляет людей слепо верить в “святые” законы, придуманные для того, чтобы поставить вне критики тот или иной общественный порядок - христианство, ислам, фашизм, коммунизм, капитализм, жажду обогащения, неуемного потребления или нынешний техно-утопизм?
Психолог Абрахам Маслоу выдвинул интересную теорию на эту тему. После удовлетворения основных потребностей в воде, пище и безопасности, у человека появляются другие, высшей из которых является потребность в самореализации. То есть, развитии того, к чему есть природные склонности и способности. “Ясно, что музыкант должен заниматься музыкой, художник - писать картины, а поэт - сочинять стихи, если, конечно, они хотят жить в мире с собой. Человек обязан быть тем, кем он может быть”.

Впрочем, бывают и исключения. Некоторые останавливаются на уровне низших потребностей, что, по мнению Маслоу, происходит в результате развития невроза или в ситуации сильно неблагоприятных внешних обстоятельств. Но даже им

В проекте, названном World Wide Web, последнее слово можно перевести по-разному.
Например, нейтрально - как “соединение”, то есть “узкий перехват между частями чего-либо”. Или довольно зловеще - “паутина”, то есть “построение ловчих сетей, способных полностью обездвижить добычу”. Человечество предпочло второй вариант. И, конечно, попалось. Ведь слова не просто отражают наш мир: они его творят. Впрочем, сам создатель всемирной сети - английский физик и инженер Тим Бернерс-Ли - называет свое изобретение просто “Веб”.

Могущество интернета основывалось на отсутствии власти, к которой вам приходилось бы обращаться за разрешением, и поначалу моя разработка действительно улучшила жизни многих, - считает Тим Бернерс-Ли. - Но стремительно растущая централизация и массовое манипулирование обществом привели к крупномасштабному явлению, которое по сути является антигуманным. Под влиянием правительств и корпораций мое изобретение стало инструментом для манипуляций, мошенничества и постоянной слежки. За нами шпионят такими способами, которые еще недавно сложно было себе представить,
навязывают вещи и публичных персон, которые нам не нужны, и фальшивые “новости”, в которые мы должны верить. “Веб” стал мировым разрушителем, и только осознав все опасности, мы сможем коллективно отказаться от обмана, навязываемого машиной.

…В 1989 году никому не известный парень появился в офисе CERNЕ (Европейской организации по ядерным исследованиям) и предложил сделать программу, которая могла бы переносить тот или иной текст из одного компьютера в другие.
Для бакалавра по физике Оксфордского университета эта идея не была способом заработка: скорее, мечтой. Может быть, именно поэтому у него все получилось.
Ну и конечно, сотрудникам CERN стало очень удобно получать доступ к любым документам, связанных между собой ссылками, а само изобретение использовалось лишь во внутренней сети.