- “Накормить людей - что тут негуманного? Наше процветающее будущее - в голоде. Если мы контролируем еду, мы практически порабощаем людей”. Современные последователи Даниэла Торна - главного героя фильма “Омен” (“Знамение”) не ограничиваются пестицидами в целях “повышения урожайности”. Для того, чтобы подорвать здоровье семи миллиардов найдены более действенные средства. К примеру, после переработки всего двух процентов от мировой добычи нефти производится около тридцати миллионов тонн “белка”, который с помощью пропаганды преподносится как “инновационный” заменитель говяжьих стейков, натурального молока и сыров. Выращенные без почвы - на стекловате и удобрениях через пластиковые трубки - ягоды и овощи стремительно заменили в супермаркетах настоящие. А владельцы еще сохранившихся полей, садов и ферм не просто терпят убытки - они подвергаются усиленной травле. Угрозы, погромы лавок, магазинов, проигранные иски, отказ в финансировании и прочие формы терроризма идут под лозунгами “экологии”, “борьбы с глобальным потеплением” и, конечно же, предстоящим голодом. Впрочем, несовершенный человеческий организм пока еще бунтует против “котлет” из нефти. Возможно, так срабатывает инстинкт.

По одной из современных гипотез, именно переход к всеядности стал толчком к развитию человеческой линии эволюции. Добавление в рацион мяса и рыбы привело к

Если бы Homo Sapiens был наделен только биологической агрессией, которая роднит его с животными, то был бы сравнительно миролюбивым существом. Большинство млекопитающих не убивают “своих” - между ними бывают ссоры и стычки, но дело редко доходит до кровавых и смертельных драк. “Человек разумный” отличается от зверей тем, что он - убийца. Он единственный, кто не только безо всяких причин мучает своих сородичей, но и еще находит в этом удовольствие.

Люди на протяжении своей истории так часто убивали, что трудно представить существование каких-либо преград. Лабораторный эксперимент Милгрэма, многие другие научные опыта да и вся история в целом показали чрезвычайно сильно выраженную готовность вроде бы нормальных людей пытать других, следуя указаниям “авторитета”. Есть ли вообще нечто, что этому мешает?
Как ни удивительно, да. К примеру, угрызения совести или привязанность. Так, многие заявляют, что не в состоянии убить свинью или корову, которых они вырастили и полюбили. При этом те же самые люди спокойно и с удовольствием съедят стейк, приготовленный из “незнакомых” животных.
Человеку трудно убить не только в том случае, когда есть какая-то “личная связь”, но и потому, что он идентифицирует потенциальную жертву с живым существом, и у него возникает неосознанное чувство вины.

Но даже в высокоцивилизованной культуре Древней Греции

Стойкую ненависть “прогрессивного” Запада к жителям самой большой стране мира можно бы смело называть расизмом - то есть, “системой, утверждающей превосходство одних национальных групп над другими” - если бы не существовало грандиозной ловушки: мнимого сходства. Русские с белой кожей, близкой религией и культурой кажутся похожими на европейцев. Но какое горькое разочарование наступает, когда оказывается, что у этого загадочного народа совсем другое представление о жизни и мире. Это отличие тем более невыносимо, что его не видно при первом приближении.

Россия не укладывается ни в какую категорию западной политики. Это воспринимается крайне болезненно. Огромная страна мешает тому представлению, которое Запад имеет о себе самом и об окружающем мире.
Все теории спотыкаются о российские “загадки” и “черные ящики”.
К примеру, здесь совершенно иное понимание свободы. Если для Запада оно подразумевает свободу предпринимательства и право голоса, то для России - это прежде всего независимость и самостоятельность. Для русского быть свободным означает, что никакая внешняя сила (включая собственное государство) не будет ему диктовать нормы поведения и указывать, как жить.
Суровые условия жизни заставляют надеяться на своего соседа, на взаимопомощь и поддержку, а не на так называемые “правовые отношения”.
Подобное мышление абсолютно чуждо западному человеку, существующему