В отличие прогремевшего на весь мир эксперимента, который фашисты провели в Германии, почти столетние опыты над несчастным унылым народом, навечно застрявшим в болоте, не привлекают ничьего внимания. Вечная буферная зона, населенная “чудью” - так называли странных, похожих на леших существ, бормочущих на никому непонятном языке и оживляющихся лишь после употребления алкоголя. “Не чухонец требует выпивку, а выпивка - чухонца” - это требование стало еще более актуальным в тоталитарном государстве “общности, одинаковости, стабильности”.

Генетическая ущербность финнов не только сделала их аутсайдерами среди всех прочих народов, но и вызвала смутное отвращение - на подсознательном уровне.
Причем с давних пор. Воинственные римляне обошли эту местность стороной, признавая, правда, что немногочисленные аборигены, влившиеся в их войска, “дрались как звери”. Шведы, хоть и владели территорией, но предпочитали править странными рабами издалека. Русские, которым Наполеон практически их навязал, великодушно назвали вотчину “великим княжеством”, но даже налоги предпочитали не собирать.
Ведь Чухония была очень бедной страной, с тяжелым климатом и крайне убогим населением, у которого не было, чем заинтересовать иностранцев. (Или “чужаков” - так на уровне “законодательства” именуют всех “понаехаших”.)

Впрочем, русские милосердны - тем более, по отношению ко всяким убогим, поэтому они решили поднять национальный дух финнов. После издания императорского указа от 1 августа 1863 года в Великом княжестве вплоть до 1917

Пожалуйста, помогите пострадавшему прислониться к любой вертикальной поверхности и передайте ему телефон, - попросил спокойный женский голос в трубке. Пострадавший - печальный мужчина в красивом пальто и тренировочных штанах - посмотрел на протянутый телефон, потом на запачканные кровью руки, на разливающуюся у подножья экскалатора лужу пива, на собравшуюся вокруг небольшую толпу и, наконец, взял смартфон.

Jo, jo, no jo, mutta ei, - односложный диалог продолжался секунд сорок. За это время толпа успела поредеть, а пиво начать затекать на платформу. А через семь минут в метро спустились двое парамедиков, уверенно подняли пострадавшего, поблагодарили за звонок и отправились на поверхность. Я же остался ждать следующего поезда, аккуратно очищая телефон и гордясь спасением случайного прохожего.

Падение пьяных людей с движущихся лестниц - не самая большая редкость. Впрочем, собранный и адекватный гражданин тоже может найти в современном городе немало предметов, способных немного повредить или сильно покалечить человеческое тело. Да и внутри квартир (частных домов) тоже небезопасно. Так же, как и в лесу или на воде. Оказывать помощь в таких случаях приходится силам быстрого реагирования Хельсинки - пожарным, парамедикам и полиции. Центром координации (и кооперации) этих служб являются спасательные станции.
О том, как правильно говорить с оператором, когда в городе опаснее всего, и почему у водителей скорой помощи не всегда остается время на ланч раскапывает главный доктор Хельсинской скорой помощи - Teuvo Maatta.

Человек, чей голос вы слышите набрав 112, это диспетчер

Нет более расхожей мысли, чем та, что мы - обитатели современного “цивилизованного” мира - совершенно нормальны. Даже при том факте, что многие страдают тяжелыми формами психических заболеваний, общий уровень душевного здоровья не вызывает особых сомнений. Если же речь заходит об индивидуальных психических расстройствах, мы рассматриваем их лишь как абсолютно отдельные случаи, разве что немного недоумевая, отчего же они так часты. Но можем ли мы быть уверены в том, что не обманываем себя?

- “Давайте рассмотрим факты с точки зрения психиатрии. За последние 100 лет мы - обитатели западного мира - создали больше материальных благ, чем любое другое общество в истории человечества, - написал в 1955 году социолог Эрих Фромм в книге “Здоровое общество”. - И тем не менее мы умудрились уничтожить миллионы людей в войнах. Наша хозяйственная деятельность безнадежна - слишком высокий урожай считается бедствием. Мы ограничиваем продуктивность сельского хозяйства в целях “стабилизации рынка”, хотя миллионы людей остро нуждаются в продуктах. Радио, телевидение и газеты доступны всем. Однако вместо того, чтобы знакомить нас с лучшими литературными и музыкальными произведениями прошлого и настоящего, средства массовой информации забивают людям головы самым низкопробным вздором, далеким от реальности и изобилующим садистскими фантазиями. Мы сократили количество рабочих часов почти вдвое по сравнению с временами столетней давности. О таком количестве свободного времени, как у нас сегодня, наши предки не осмеливались и мечтать. Но мы стараемся убить время и радуемся, когда заканчивается очередной день. Если бы подобным образом действовал отдельно взятый человек, то, безусловно, возникли бы серьезные сомнения – в своем ли он уме? Но психологи и психиатры считают, что проблема душевного здоровья общества заключается лишь в количестве “неприспособленных” к нему индивидов, а не в

“Вот выйду на пенсию, сниму офисный костюм, надену яркие брюки, начну путешествовать, пойду на курсы флористов, переводчиков, сомелье… Словом, займусь, чем хочу”… Именно так выглядят в глазах мировой общественности западные пенсионеры. По крайней мере, те, что шумными группами выходят из туристических автобусов, танцуют до поздней ночи “классику” на паромах или поступают учиться на философский факультет. Что, впрочем, никак не влияет на бытовые трудности, связанные, прежде всего, с количеством денежных средств. О том, как живется пенсионерам в Финляндии, рассказывает писатель и переводчик Якуб Лапатка.

Пенсионный вопрос волнует абсолютно всех. Политики и экономисты озабочены: пожилых все больше, молодых работников - все меньше, поэтому содержать стареющую “армию,” да еще и обеспечивать законные льготы становится все труднее. Как с достоинством выйти из такой ситуации? Очень просто: повысить пенсионный возраст, тогда - в теории - станет больше работающих, увеличится поток налогов, и в целом произойдет оздоровление страны. В качестве доказательства этой идеи приводятся, в основном,

Несмотря на то, что финские медсестры, ушедшие в свое время в более “теплые” места, сейчас возвращаются в больницы и поликлиники, эта профессия продолжает пользоваться популярностью. В том числе, среди иностранок. Да, работа тяжелая, зарплата - невысокая. Но это одна из ниш, где всегда можно найти вакансию. Причем даже “не по знакомству” или “рекомендациям”. О том, как подтвердить полученное в России образование медсестры и подтянуть его до финских стандартов, рассказывает Анджела.

В первую очередь нужно сдать язык - как минимум, средний уровень - и пройти отбор на курсы, организованные специально для медсестер, приехавших из-за пределов ЕС.
Тест состоит из двух частей - письменной и устной. Как правило, большая часть абитуриенток отсеивается уже после первой. Остальные проходят собеседование и ждут приглашения на учебу. Если повезет, год и восемь месяцев придется готовиться к самостоятельной работе с пациентами. В частности, к разнице в подходе к уходу и лечению.

Например, медсестра, обслуживающая на дому хронического алкоголика, ни в коем случае не должна запрещать ему

Что, если воображение и искусство - это вовсе не “украшение”, а единственный источник человеческого опыта? Который и есть вечная истина - в отличие от той, что меняется с каждым выпуском “правительственных” указов, постановлений и пресс-релизов? А сам процесс творчества - то есть, создание красоты - является ключом к пониманию реальности и активно действующей силой? Иначе зачем древний человек отвлекался от борьбы с саблезубым тигром ради того, чтобы на стенах пещер рисовать оленей, которые и сейчас вызывают у нас восхищение и трепет? Впрочем, загадка творчества - как разума и сознания - так и не разгадана на протяжении тысячелетий.

“Великие произведения лежат в основе наших ценностей, и это исключительно важно в условиях полного разрушения морали. Они похожи на несущий каркас дома: практически невидимые, они являются той структурой, которая скрепляет здание воедино для того, чтобы в нем можно было жить, - пишет теоретик гуманистической психологии Ролло Мэй в эссе “Мужество творить”- И если они исчезают из нашей памяти, то это означает потерю человеческой теплоты и внутреннего смысла. Ведь без искусства мы подобны расе, больной на голову, так как не способны продвинуться дальше прямого смысла слов. Когда говорится о том, что человек сотворен по образу и подобию бога, имеется в виду способность возлюбить ближнего, видеть правду, уметь делать то, что не оставляет нас равнодушными, посвящать себя идеалам и умереть за них, если это потребуется. Эти дары доступны по очень высокой цене - в обмен на тревогу и внутренние кризисы. Но из всех качеств человека самое ценное - то особое мужество художников и мыслителей, о котором и не подозревает толпа”.

… Все мы иногда употребляем такие выражения, как “мне пришло в голову”

C упорством, возможно, достойным лучшего применения, различные организации начиная с ООН, присуждают скандинавским странам самые высокие рейтинге в списке благоденствия и счастья. Жители пяти северных стран, полгода проводящие в холоде и темноте, платящие самые высокие в мире налоги и характер которых в целом можно охарактеризовать как стоицизм в его негативном ключе - не спорить с судьбой и ее испытаниями - считаются самыми миролюбивыми, толерантными, прогрессивными, образованными, технически оснащенными, с лучшим телевидением, поп-музыкой и даже ресторанами. Мировые СМИ и турагентства описывают скандинавские страны, как летние коттеджи, на порогах которых стоят блондинки в расписанных цветами платьях, держащие корзины с фруктами, травами и диким чесноком.
Но сквозь эту радужную картину всплывает другая - тревожная и пугающая: комфортабельные гомогенные общества, где все живут в одинаковых домах, едят одинаковую пищу, читают одинаковые книги и имеют одинаковое мнение, где процветает алкоголизм, а антидепрессанты являются самым популярным лекарством. Что стоит за мифом о скандинавской утопии, рассказывает Michael Booth в исследовании “The almost nearly perfect people”.

…У вас есть работа, которая заканчивается в четыре часа дня, в пятницу после полудня вам вообще не надо ничего делать, отпуск длится шесть недель, и большую часть его можно брать летом, пособие по безработице составляет девяносто процентов от оклада и выплачивается в течение двух лет (до недавних реформ - в течение одиннадцати), около двадцати процентов население никогда и нигде не работали, но исправно получают материальную помощь от государства. Нужны еще причины для счастья?

- Три года я с женой снимал двухкомнатную квартиру на границе Хельсинки и Вантаа, - рассказывает почтальон с восьмилетним стажем, засыпая в кофе уже четвертый пакетик сахара, - и все время платил по 870 евро. Год назад, из-за того что жена потеряла работу, я попросил Kela о материальной помощи в оплате аренды. Как ни странно, деньги стали поступать буквально через две недели после после подачи заявления. Правда, через десять месяцев я получил солидное письмо, в котором сообщалось, что рыночная стоимость двухкомнатных квартир в моем районе не превышает 795 евро. Поэтому государство и так немало переплатило за меня, и неплохо бы найти жилье подешевле. Или убедить арендатора скинуть 75 евро. Но и то, и другое желательно сделать вот прямо сейчас.

- “Задержка в исполнении подобных требований грозит неприятностями, - рассказывает старший специалист VVA - Хейни Пуурунен. - Сначала, видя, что поиск нового жилья идет не слишком расторопно, Kela поэтапно снижает размер материальной помощи. Так что вскоре человек, который может позволить себе оплачивать квартиру лишь с помощью государства, начинает наращивать долги. Которые, в свою очередь, еще более негативно влияют на отношение со стороны Kela, и та присылает все больше грозных писем. И заодно сообщает в компании,