У меня есть пунктик, идея фикс называется. Нет, я не шизик, шизофреник по научному, нет. Я коллекционер. Но собираю я не картины (куда я их повешу, да и за какие деньги куплю?), не марки, не спичечные коробки, ладно, не стану томить – я собираю понятия «общечеловеческих ценностей».
Там и всяческие свободы, и обычаи, и образ жизни, и верования и много еще чего интересного, но никак не общечеловеческого. Европа и США, например, помешаны на правах и демократии. Демократия тоже бывает разная. Раньше это значило, что меньшинство подчиняется большинству, а теперь большинство подчиняется сексуальному меньшинству. А насколько это общечеловечно – ба-а-альшой вопрос.

За пределами же Европы черт ногу сломит. На Новой Гвинее, например, в июле 2012 года оппозиционеры съели избирательную комиссию, и их поддержали некоторые, правда, только папуасские, политики. В Сомали изнасиловали 13-летнюю девочку и казнили ее за это. Таких фактиков наберется огромное множество, но не годятся они в мировые ценности. Однако я обнаружил одну Великую Общечеловеческую Ценность. Не сгорайте от любопытства, мучить не буду -- это пьянство. Оно повсеместно. Оно в той или иной мере царствует и среди, буддистов, и среди язычников, и среди христиан, и даже среди мусульман, которым запрещено пить хмельной сок виноградных гроздьев. Оно в пустынях, в джунглях, в хижинах и дворцах. Оно непреходяще и уходит корнями в самую что ни есть седую древность. Пили и в древнем Египте, и в древней Греции, и в древнем Риме, и далее везде. Пили и в средневековье, и в новые времена, пьют, а точнее сказать, уже не пьют, а хлещут и во времена новейшие, то есть наши. Наверное, будут и после нас.

Американцы засорили языки всякими дилерами-киллерами, чартерами-бартерами и другими непонятными и непроизносимыми словами. Зато мы обогатили мировой словарь спутником, колхозом и, конечно же! водкой.
Водка – она и в Африке водка. Это общечеловеческое слово. Хотя, надо сказать, что впервые это слово появилось в российском официальном употреблении при императрице Елизавете Петровне. Произошло это 8 июня 1751 года в указе «дщери Петровой» о том «Кому дозволено иметь кубы для двоения водок». Это не значит, что до этого водки на свете не было. Была. Некое ее подобие изготовил еще в Х столетии перс, врач естественно, Ар-Рази. Арабы подарили миру слово алкоголь – опьяняющий, одурманивающий напиток. Европа окрестила его spiritus vini – дух вина, а водку назвала aqua vitae – вода жизни, живая вода. До указа императрицы Елизаветы в России водку называли по-всякому: хлебное вино, зелено вино, полугар и т.д. Но именно водка стала общечеловеческим словом, потеснив и винный дух, и живую воду.

Долгое время Европа не знала ничего крепче виноградного вина. Поэтому мы часто читаем в пиратских романах, что «он хватил крепчайшего ямайского рома». Конечно, с непривычки сорок градусов – это крепчайше после 11—15 градусов вина. А вот Карибы и Латинская Америка пошли другим путем. Там не утруждались выращиванием винограда, а использовали подручные дикорастущие. Зачем возиться с капризной виноградной лозой, если везде по побережью и на островах в изобилии произрастает сахарный тростник. Вырубай, сбраживай и гони ром. И крепко, и дешево, а значит доступно.
В Мексике пошли еще более своим путем. Там растет много агавы, растение такое, вроде кактуса. Вот его и присмотрели еще до Колумба. И стали изготовлять пульке, слабоалкогольный напиточек, примерно 6-11 оборотов. Потом развились до текилы, т.е. научились перегонять пульке и брагу из агавы в многоградусную текилу.

Но все это экзотика. Не всегда и не везде узнают и признают разные алкогольные разности. Зато водка – везде старый знакомый и желанный товар. И потребление ее, да и не только ее, растет. И ничего хорошего человечеству это не сулит. Меня могут одернуть, ты откуда взялся, такой красивый, без тебя мало предсказателей конца света, что ли? Упаси, Господи, я ничего не предсказываю, я знаю. Пример отрицательного прогресса: в 1968 году финны выпивали спиртных напитков в пересчете на чистый спирт 3,6 литра в год на душу населения, учитывая и невинных младенцев, и многогрешных старцев преклонного возраста без различия пола. В 1990 было уже 8,9 литра, в 2010 – 10 литров, в 2011 году этот показатель достиг уже 12,5 литра на душу населения в год. За 2012 статистика еще не готова.

Один литр сорокаградусной водки эквивалентен 400 граммам чистого спирта. Теперь посчитайте, сколько надо выжр.., – извините, выпить водки, вина и пива, чтобы набрать 12 с половиной литров спирта. И тут я вынужден нанести оскорбление национальной гордости великороссов. Русский народ почему-то считает себя самым пьющим в мире и даже гордится этим. Разве что финны были достойны занять почетное место рядом с ним. Ведь финнов русские считали конченными пропойцами, алкашами, отпетыми пьянтосами. И радовались: видите, они еще больше жрут! И не диво. В советские времена, когда нам путь даже в Финляндию был закрыт, в Ленинграде бродили толпы упившихся до изумления финнов. Откуда пошло это роковое заблуждение, я понял в 1990 году, впервые проведя в Суоми три месяца на стажировке. Элементарно просто: в Финляндии в это время полулитровая бутылка популярной финской водки Коскенкорва, она же ласково – Коссу, стоила примерно 79 финляндских марок или в пересчете на теперешние деньги – 13,5 евро. А в Ленинграде за эти деньги можно было купить в четыре раза больше Московской, Столичной или «Коленвала». И грех не напиться на халяву. Она же, родимая, и в европах-разъевропах остается властительницей дум и помыслов. А халява, помноженная на водку, – это вообще убойная, я хотел сказать упойная, смесь. Сами-то удержались бы? Удержался бы! – и шелест ангельских крыльев, удаляющийся к полке с дешевой бормотухой. Ну-ну…



А теперь еще один удар по той же самой гордости: Россия в рейтинге самых пьющих стран мира занимает лишь четвертое место, 15,76 литра, уступая несомненному лидеру – Молдове с ее 18, 22 литра в год на человека, Чехии с 16,45 литра, Венгрии с 16,27. Десятку замыкает Беларусь – 15,3 литра спирта в год. Финляндия не попадает даже во вторую десятку – она занимает двадцать четвертое место, выпивая в год, как уже я говорил, 12,5 лита чистого спирта в год. Вроде слабовато, правда, и не о чем беспокоиться. Но ведь среднемировой показатель – 6,1 литра. Но среднемировой показатель – это бред. В Йемене выпивка составляет 37,8 МИЛЛИЛИТРА в год! И вот мы сложим выпивающих финнов и трезвенников йеменцев, и в среднем где-то и получим некое утешительное количество литров. Браво! Не все еще потеряно! Это все данные Всемирной Организации Здоровья. Она же утверждает, что безопасная норма алкоголя – это два литра чистого спирта в год. Эта цифра даже в «малопьющей» Финляндии превышена вон во сколько раз! А реальная угроза здоровью страны возникает при восьми литрах. Караул! И правильно. Надо бороться. Борьба с пьянством всегда носила и носит несколько странный, на мой взгляд, двойственный характер. И хочется государству подзапастись деньжатами за счет выпивох, и страшно: а вдруг сопьются и перестанут работать. А сами политики без рабочих – нуль, и даже отрицательная величина. Приходится принимать меры. Они на удивление однообразны. В первую очередь – это государственная монополия на производство и продажу спиртного. Наказание за самогоноварение. И, наконец, высшая антиалкогольная мера – «сухой закон». Следует сразу сказать, что это война без победителей. В советские, и особенно, сталинские времена за самогоноварение получали срок. Какой уже не помню, но не менее двух лет. В горбачевские времена, когда Михаил Сергеевич вздумал пободаться с пьянством, все обернулось трагедией виноградарства, когда умные, честные и совестливые коммунистические руководители виноградарских республик и областей принялись разбивать лоб и под корень изничтожать драгоценные сорта винограда. И изничтожили. Но не пьянство.

Было повышение цен на спиртное. И был анекдот в стиле реалити-шоу: «Папа, слышал, водка подорожала! Теперь ты будешь меньше пить!» «Нет, сынок, это ты будешь меньше есть». Папа оказался прав. Шустрые ребята оптом скупали по договору с директорами гастрономов водку и вино и загоняли жаждущим, хорошо, если по утроенной цене. Ценообразование было вполне рыночное: чем позже ночью ты жаждал – тем дороже обходилась тебе вожделенная бутылка. Особенно преуспели в этом таксисты и обитатели цыганских слобод. Невзирая ни на что, расцвело самогоноварение. Покалеченные в огромных бушующих очередях за бормотухой и водкой – это малая часть героической борьбы против трезвости. Сколько было павших от различных палитур, стеклоочистителей «голубых платочков», антифризов и метилового спирта – никто не знает. А если кто из начальства и знает, то все равно не скажет. На радость монархистам, жаждущим восстановления самодержавия в России, смесь «Тройного» одеколона и одеколона «Саша» называлась коктейль «Александр III» Отмена государственной монополии в России нанесло ее народонаселению еще более страшный урон: от «левых» самопальных водок люди умирали тысячами. Зеленый змий остался непобежденным, не помогли даже принудительно созданные Добровольные Общества Борьбы за Трезвость – ДОБТ. Их век в России оказался коротким, и общества бесследно канули в Лету.

Боролись с пьянством и в США. Еще в XIX веке отдельные штаты вводили «сухой закон». А в веке двадцатом, в 1919 году продажа спиртных напитков на всей территории США была запрещена. И только в 1933 году запрет отменили под давлением измученной ценами на контрабандный спирт общественности. На этом сказочно нажились бутлегеры – контрабандисты спиртного. «Вместо того чтобы очистить общество, сухой закон поверг его в глубочайшую коррупцию. Он возвел на трон и позволил царствовать Аль Капоне», – писал французский историк Андре Каспи.

Финляндия также прошла все эти стадии борьбы. Были и запреты, и повышение цен, и все, что угодно. И все с тем же общечеловеческим результатом, то есть безрезультатно. Пьют-с!
В России почему-то убеждены, что в Финляндии до сих пор действует «сухой закон». Не действует. Этот закон – kieltolaki по-фински (запретительный закон) – действовал с 1 июня 1919 года по 5 апреля 1932 года. Лучше было бы сказать, что закон не действовал. Политики – народ невменяемый. Они создают для себя некий виртуальный мир, населяют его придуманным ими же народом и радеют о его благе по своем уразумению, кто во что горазд. Среди этой маловменяемой элиты финские политики – самые реально мыслящие люди. Но с сухим законом и они дали маху. В ответ на заботу о своем здоровье неблагодарный финский народ – как и всякий другой разумный народ – отреагировал повальным самогоноварением и коррупцией. Отношения Финляндии с поставщиками вина – Францией и Португалией – вконец испортились. Пышным цветом расцвела контрабанда спирта. Это захватывающая эпопея борьбы государства против своего народа, хоть и за его здоровье. Лауттасаари – ныне процветающий и довольно дорогой район Хельсинки – превратился в настоящее гнездо контрабандистов. Там «работало» около полусотни спиртопаханов.

В братскую помощь иссушенному финскому народу активно включились Польша, Германия, Прибалтика, особенно Эстония. Организация труда – выше всяких похвал, державам обзавидоваться. Действовала прекрасно налаженная телефонная связь с агентами в Эстонии. Условными фразами, вполне невинными по форме и содержанию, давалось знать, когда можно отправлять транспорт, а когда нельзя. В нейтральных водах крейсировали спиртовозы, принимавшие на борт до 300000 литров спирта. В августе 1929 года в Финском заливе нейтральные воды бороздили 18 таких судов с грузом около трех миллионов литров.
За спиртом с Лауттасаари приходили быстроходные моторки. Спирт либо грузили прямо в лодки, которые могли спокойно уйти от кораблей слабой береговой охраны, либо 12-литровые канистры возили в так называемых «торпедах» – трубообразных конструкциях, которые буксировались за лодкой на длинном канате. В случае опасности канат отсоединялся от лодки и торпеда тонула. Но через пять-шесть часов привязанный к концу каната груз соли таял и всплывал на поверхность, вытягивая конец каната, тогда торпеду спокойно буксировали к месту назначения. Там груз быстро прятали на земле или, перегрузив по 3-4 канистры в холщовый мешок, привязывали его к «спиртоперемету» и снова опускали под воду. (Перемет – это такая длинная леска с множеством прицепленных вдоль нее крючков. В данном случае – мешков со спиртным.) Самый длинный такой «спиртоперемет» был длиною около трех километров, и «держал» две сотни прицепленных мешков. На Лауттасаари спирт фасовали по разным посудинам и везли в Хельсинки. Обычно в продажу поступали сосуды в половину литра, народ любовно называл их «лещ» и четверть литра, которые назывались «воробей». В страну ввозились миллионы литров спирта. Но конфисковывали не более одной десятой, от поступавшего в продажу груза. А в 1930 году береговая охрана задержала один миллион литров. Но это произошло, когда, наконец, береговая охрана была организована по-военному, оснащена быстроходными катерами и вооружена скорострельными пушками. В перестрелках были и убитые, и раненые. Но все равно люди рисковали, ведь при закупке литр спирта стоил примерно десять марок, а в розничной продаже этот же самый литр стоил в десять раз дороже.

Государство отступило, организовав в декабре 1931 года референдум по вопросу отмены «сухого закона». За его отмену высказалось 70% участников голосования. В апреле 1932 года начали работать специальные магазины по продаже горячительных напитков различной крепости. Они работают и до сих пор под контролем государственной компании с говорящим названием «Алко». Эта компания производит, импортирует-экспортирует спиртное, контролирует его качество и продажу. А продажа та имеет свои строгие правила. Все спиртные напитки, крепостью выше 4,8%, продаются только в этих магазинах. Пивные и бары делятся на две категории: с правом В (B-oikeus) и правом А(A-oikeus). Первые могут торговать только пивом средней крепости. (Пиво в Финляндии также имеет три категории: слабое I, менее трех процентов спирта, среднее III – до 4,8% и крепкое – более 5%. ) Пивные категории А торгуют и крепким пивом, и крепкими водками, висками и проч. Правда, порции там микроскопические – примерно 25 граммов.
Лицам, не достигшим 18 лет, продажа никаких спиртосодержащих не производится. Продавцы и бармены могут потребовать (и требуют) удостоверения личности у молодых покупателей. И те безо всякого спора «А что!», «А зачем!», «Вы, что, полиция, по какому праву?» послушно показывают паспорта или карточки. Крепко вывившему гражданину, жаждущему продолжить возлияния, ни в магазине, ни в баре продавать ничего не станут. Степень опьянения определяют сами продавцы и бармены безо всяких заморочек, вроде алкометра или права человека надраться, как свинье. Спорить и просить бесполезно – только усугубишь и укрепишь продавца в убеждении, что ты уже достиг предела, за которым следует отключка и тяжелый отходняк. Правда, благодарности за такую заботу слышатся крайне редко, точнее, совсем не слышатся. Не назовешь ведь благодарностью злобное бурчание обманутого в своих надеждах человека, тем более, когда его, добивающегося справедливости, выставят дюжие охранники, плюющие на права изрядно выпившего человека.

Магазины «Алко» работают с 10 до 20 часов по будням, с недавнего времени стали работать и по субботам с 10 до 18. В продовольственных магазинах, где продаются пиво и прочее легкое спиртное, в 21 час их продажа прекращается, а полки с этими напитками, отделяются от торгового зала решеткой, все, аллес!, так сказать.
Ввоз спиртного в страну также строго ограничен: не более литра водки, несколько больше – вина и пива. Но разве такие запреты когда-нибудь пугали наш народ? В девяностые годы была масса шоп-туров из Петербурга в Хельсинки, Котку, Лаппеенранту и другие приграничные города. Разбитные тетки ухитрялись провозить довольно большое количество бутылок. Они продавались значительно дешевле, чем такие же в магазинах «Алко». Эти продавцы имели свой контингент. В Хельсинки, до того как был построен торговый центр «Камппи», микроавтобусы с торговками останавливались в переулке между Гранитным домом, где магазин «Анттила», и гостиницей «Президент». Контингент ждал их под аркой гостиницы. Но ждала и полиция, часто даже без формы. Но тетки тоже не дуры – они не кидались вот так сразу добывать трудовые марки. Они рассыпались по городу, за ними гуськом тянулся «контингент», и злостные нарушения госмонополии происходили уже без спешки. Но с опаской. Полиция безжалостно трясла как продавцов, так и покупателей, хоть и без надежды на победу. Однако микроавтобусные розничные поставки – это кустарщина. Смышленые и оборотистые ребята сотнями литров ввозили водку и тысячами – сигареты в тайниках грузовиков, легковых автомобилей и даже в вагонах московского поезда «Лев Толстой» и питерского «Репина». Изобретательность народа иногда поражает. На переходе Ваалимаа мне довелось наблюдать, как под жалобные стоны владельца финские таможенники выпускали в канализацию спирт из кинескопа огромного телевизора. Литров сорок, жалость-то какая! Мы тоже сочувствовали неудачнику. Кстати, это был природный финн.

Имелись надежные люди и места в городах. И не всегда это были квартиры иммигрантов. Большинство все же размещалось в жилищах аборигенов. Время от времени газеты сообщали о том, что полиция накрыла такой подпольный склад то там, то сям.
Скорее всего, такие строгости и порождают мнение, что в Финляндии царит «сухой закон».
Итак, путешествовали из Петербурга в Хельсинки «торговые гости» имели свой небольшой, с риском заработанный, профит, и вдруг все накрылось в одночасье. Зловредный Евросоюз, сам того не ведая, намертво перекрыл тонкую струйку спиртного из России. Поспешно принятые в евросемейство государства Прибалтики немедленно включились в – уже легальную – и безлимитную торговлю спиртным с Финляндией. (Что еще раз подтверждает слабую вменяемость европолитиков.) Финны с облегчением вздохнули и валом повалили в братский Таллинн, благо туда из Хельсинки восемь или десять раз в сутки ходят всякие суда. Подойдите к причалам, куда прибывают рейсовые суда из Таллинна. И вы увидите, как подобно трудолюбивым муравьям, тащат разные коляски, тачки и прочий волочильный транспорт с огромным количеством пива, водки и прочих жидкостей, обещающих столько восхитительных мгновений. Незачем стало караулить русских спиртодам, оглядываться на полицию, и вообще затруднять себе жизнь, если можно махнуть в Таллинн, и через каких-нибудь четыре часа – полные закрома горькой радости. Но и там не обошлось без русских. Работники алкомагазинов в таллиннском порту – сплошь русские. Ну как тут не поверить в мафию? И верят.

Но на здоровье ли? Борьба за трезвость заходит в тупик . Кажется, ну что тебе еще надо? Все есть – и работа, и соцобеспечение, дай Боже каждому, и спортзалы, и бассейны, и все такое культурнопрочее? Но нет, пьют все больше и больше. И дело даже не в том, что пивных в Хельсинки больше, чем спортзалов. Людей, однако, и там, и там полно. Но в пивных больше. Причем наблюдается некая трудовая закономерность. Наибольший наплыв публики в пивнушки приходится на пятницу. Перед выходными народ гуляет от души, до упора. До светового сигнала – valomerkki. За полчаса до закрытия заведения в зале три раза мигает свет. Это значит: допивайте и выметайтесь. С этого момента продажа напитков прекращается. Просить-молить бесполезно – бармены дорожат своей работой. В субботу посетителей уже меньше, а воскресенье, перед трудовым днем – совсем немного. Вроде все разумно и толково, но пьют-то все больше! Почему же? В одной русской статье пишут, что цель выпивки – опьянение. Это бесспорно и верно. Ведь одна кружка пива или сто граммов водки, и ты уже орел, ты умен, ты знаешь, как всему миру выбраться из кризиса, как установить вечный мир и прочее, словом, ты паришь в высоких сферах мудрости и силы. А алкогольные крылья влекут тебя все выше и выше, и плевать тебе на тяжелый отходняк и прочие жизненные трудности.

Магистры Томас Кариссон и Эса Остберг из Института здоровья и Благосостояния (THL – Terveyden ja Hyvinvoinnin Laitos) указывают на такие причины роста алкопотребления:
1. Рост экономического благосостояния. Это определяется так называемым индексом Коскенкорва. То есть, если в 1971 году заработать на бутылку этой водки можно было за три часа, то в 2008 – за полчаса.
2. Увеличение количества потребителей алкоголя в 1960-е годы. Изменение алкополитики государства. Закон 1968 года снизил возрастные ограничения на покупки спиртных напитков с 21 года до 18 – легкого и среднего пива, и до 20 лет – более крепких напитков. Этот закон разрешил фирме «Алко» открывать свои магазины и в сельской местности.
3. Расширение доступности и урбанизация. Массовое переселение людей из «сухой» сельской местности в более «влажные» города привело к увеличению потребления спиртного.
4. В 1994 году монополия «Алко» была несколько ограничена. Другие компании получили возможность производить и продавать в кафе, киосках и пивных напитки вроде лонгдринков и сидра. Снятие ограничения на «алкогольный туризм» в связи с расширением Евросоюза и вступление туда Эстонии.
5. Равноправие вовлекло женщин в число потребителей алкогольных напитков. А чем больше число потребителей – тем больше потребление.
6. Вывод. При всем росте благосостояния, потребление алкоголя будет расти. Хоть в основном, спиртное в Финляндии потребляется в свободное время, в отличие от южных стран, где вино пьют и за завтраком, и за обедом, и за ужином.

Несмотря на обилие баров и пивных ресторанчиков, основную массу спиртного (около 75%) финны выкушивают дома. Исследователи установили порог риска, ту грань, за которой «нормально» выпивающий человек превращается в алкоголика. Привыкание может возникнуть даже тогда, когда человек выпивает, скажем, по 25 граммов спиртного в сутки. (Что, впрочем, весьма сомнительно, исходя из опыта того же маршала Маннергейма, который всегда выпивал свою гвардейскую стопку за обедом. А стопка эта вмещала не жалкие 25 граммов.) Женщины привыкают быстрее, чем мужчины. У них привыкание начинается с восьми бутылок пива в неделю, а у мужчин – с двенадцати. Женский алкоголизм лечится гораздо труднее, если вообще излечивается. Естественно, исследователи пытаются докопаться до причин пьянства. Тут и трудное детство, и недостаток материнской ласки, и витаминов, и несчастная любовь, и прочее, и прочее, и прочее.

Хотя я, может, по темноте и простоте своей примитивно подхожу к проблеме. А один мой знакомый вообще сурово и просто определил: «От безделья». Возможно, он и прав. Ведь вышеуказанные магистры одной из причин считают рост благосостояния. А этот рост дает людям больше свободного времени. И не все идут на спортплощадки или в библиотеку. Как говорится, кому нравится поп, а кому – попадья. Большинство, все же, более благосклонно к попадье, если в данной метафоре попадьей считать спиртное.

Помимо ограничительных и запретительных мер, в Финляндии широко применяются меры профилактические. Организуется множество лекций, издается антиалкогольная литература. Существует Общество Анонимных алкоголиков, куда могут прийти лечиться все желающие. Лечение от алкоголизма – дело пустое, если человек не хочет сам излечиться. Именно на таком принципе основаны и существуют различные общества помощи алкоголикам. Насколько эффективна эта робота, видно по возрастанию потребления спиртного. Но все же удается спасти хоть немного желающих высвободиться из смертельных объятий зеленого змия. Принудительные меры результата не дадут. Поэтому в Финляндии применяется только добровольное лечение.

Ну что ты все про принципы да проценты? Ты расскажи о пьющем контингенте, вон его сколько шляется по улицам Хельсинки. Ну, что ж, давайте. Есть на свете люди, которые, заболев, не просят у Бога здоровья для себя, а болезни для своего соседа. И громко радуются при этом. Мне часто приходилось слышать от приезжих из России этакие злорадные высказывания типа: «Ну где оно, твое замечательное государство, где его забота о своих гражданах? Вот они, несчастные, бездомные, отвергнутые жестоким капиталистическим обществом! На них же смотреть страшно!» Действительно, бездомные алкоголики на улицах Хельсинки – зрелище неприглядное. Во всей Финляндии насчитывается около восьми тысяч бездомных. Почти половина из них обитает в Хельсинки. Зачастую они же и алкоголики по совместительству. Но основное заблуждение злорадствующих состоит в том, что эти люди не изгнанники из общества, не покинутые государством несчастные. Общество не изгоняло их. Они сами ушли от общества в бездомность и вечное парение в пьяных эмпиреях. У всех у них было нормальное детство, была учеба в базовой школе и в лицее. Многие имели специальность и работу. И все они имели жилье. В Финляндии людей не вышвыривают на улицу, даже если они не платят за квартиру. Их просто переселяют из хорошего просторного жилья в более скромное социальное жилье. Всем малообеспеченным гражданам финское государство помогает платить за квартиру, выдавая соответствующее пособие. Оказаться на улице можно только по собственному желанию. Но и здесь государство и общество не отвергают их. Армия спасения и другие благотворительные организации содержат ночлежки-общежития, где эти бедолаги ночуют, а по утрам отправляются на поиски, нет, не пропитания. С этим как раз все в порядке.

Те же благотворители, в числе которых Армия спасения, благотворительный фонд имени Вейкко Хурсти, протестантская церковь, пятидесятники, Международный христианский центр, баптисты и другие по несколько раз в неделю бесплатно раздают продукты и одежду всем желающим. Причем не всегда это продукты с давно истекшим сроком годности. Одежда, хоть и поношенная, но старательно выстиранная добровольцами. Попадается даже с фабричными этикетками. Словом, от голода и холода умереть просто невозможно. Государство выплачивает им пособия, так называемые ежедневные деньги, как и всем безработным. Таким образом, ни государство, ни общество не отвергло их. И они тоже не отвергли его. Им просто наплевать на это общество. И не будет мороки с налоговой инспекцией, с домохозяйством и прочими усложняющими жизнь вольного человека досадными штучками этого самого общества. Им хорошо, и дело с концом. Это равнодушие к окружающему миру, прежде всего, выражается в том, что они совершенно неагрессивны. Вкупе со своими Боевыми Подругами-эмансипé они о чем-то беседуют, выясняют отношения между собой и совершенно не обращают внимания на окружающих их людей, не пристают к девушкам, не цепляются к прохожим. Разве что, такое вот ароматное существо подойдет и попросит монетку, честно предупредив, что не хватает на пиво, на бормотуху или что-то в этом духе. В отличие от гастролирующих новоявленных гражданок Евросоюза, румынских цыганок, они никогда не рассказывают душещипательных историй о голодных детях, несправедливости мира и своей злой судьбе. Они честны, как все обыкновенные финны. И это, скорее, эпизод, а не профессиональное попрошайничество. Да, это язва общества. Но это люди, сами ушедшие на дно. Однако покинутое ими общество, все же, не отрекается от своих несчастных блудных детей, а протягивает им руку помощи.

В октябре, вот уже четырнадцать раз прошла «Ночь бездомных». Это мероприятие проходило в 20 городах Финляндии. Художники, поэты, писатели, студенты проводят акции, привлекая внимание общества к проблеме бездомности. В октябре 2012 года в Хельсинки на этих мероприятиях выступил президент. Правительство намерено решить эту проблему к 2015 году. Если с бездомностью может и будет покончено, то с пьянством – вряд ли. Оно, наравне с либерализмом и политкорректностью, будет одним из тех факторов, которые, в конце концов, погубят цивилизацию христианско-европейского типа.
Не унывайте, вместо нее будет какая-то другая, может, менее проспиртованная.