- Никогда бы не подумал, что Хельсинки настолько поющий город, - делился со мной впечатлениями фотограф из Стамбула, - по пути от гостиницы на вокзал я прошел мимо шести караоке баров и в каждом что то исполняют. Ну или кричат, по крайней мере.

В пятницу вечером Хельсинки, действительно, демонстрирует вокальные способности всем желающим (и не очень). Но в этот день, двадцать четвертого мая в финскую столицу приехал Андреа Бочелли, и вместе с ним запел весь город.

Знаменитый итальянский тенор уже бывал здесь четыре года назад, поэтому за три месяца до его приезда оставшиеся билеты на шоу можно было пересчитать по пальцам, да и то они оставались лишь в VIP ложах. В этот раз ситуация повторилась - поезда на подходах месту концерта были переполнены, а очередь из пытающихся припарковаться такси была гораздо длиннее, чем поздней ночью в аэропорту.

Как обычно происходит в человеческой истории, причиной смены веры - будь то христианство, коммунизм, национализм или либерализм - всегда становится социальная нестабильность, утрата смысла жизни и отсутствие ценностей - не столько денег, а в целом. “Наделение человеческих законов надчеловеческой легитимностью” - именно так определил суть любой религии Юваль Ной Харри в своей книге “Homo Deus”. Кто сейчас скажет, что это не так в отношении электронной системы? Даже слово “Интернет” (как и “Бог”) принято с писать с большой буквы.

На фоне повальной автоматизации общение с живым человеком становится роскошью, которую могут позволить лишь избранные. Обедневшим же массам - или толпе, как любили говорить в древнем Риме - приходится довольствоваться электронными системами и технологиями, приобретая ширпотреб. С “официальной” точки зрения это делается для ее же - толпы - блага : “зачем вам куда-то ходить, сидите дома, скачайте приложение, оплатите и вам все привезут”.
Под маской комфорта новая религия - вера в технологии - стремительно захватывает цивилизованный мир. Но обсуждать проблему считается табу. Может быть, потому, что правление “великих алгоритмов” возбуждает во многих из нас страх?

Экономиста-плановика из романа Булгакова, “настолько точила мысль о переезде в Москву, что он стал даже худо спать”. Впрочем, не его одного. Жители любой страны мира настойчиво стремятся в Берлин, Мадрид, Париж, Лондон и прочие столицы. Их тоже “не радуют весенние разливы рек и потрясающие по красоте виды” родных провинциальных городов, и свои последние сбережения они готовы пустить на то, чтобы хотя бы временно снять квартиру в столицах. О том, с какими проблемами придется столкнуться при аренде жилья в Хельсинки, рассказывает наш корреспондент Алексей Табаков.

Перед будущим столичным жителем открывается сразу несколько путей, которые условно можно разделить на две категории - официально-легальные и все остальные.
Мы решили начать с первых.
На сегодняшний день в Хельсинки действует с дюжину агенств недвижимости, из которых пять специализируются именно на аренде. Плюс еще есть несколько некоммерческих организаций, одна религиозная община и муниципалитет Хельсинки, разумеется. При этом все “конкуренты” вполне мирно уживаются друг с другом.

Я никогда не думал, что препятствием на пути к обретению нового жилья станет погода.

“Вы сможете сыграть на своих бутылках что-нибудь свадебное? Ровно через пятнадцать минут?” Прошло чуть меньше, когда парень пришел со своей девушкой, под марш Мендельсона достал из кармана коробку с кольцом и надел ей на палец. Обручение состоялось на одной из центральных улиц Хельсинки, а “свидетелем” - и исполнителем мелодии - стал Федор, уличный музыкант из Питера. Моцарт, фокстрот, Рио-рита, песни из “Амели”… Репертуар меняется - ведь пять часов подряд скучно играть одно и то же - люди останавливаются и слушают.


- Я больше всего люблю играть именно на улице, - рассказывает музыкант, - Кто-то бросил монетку, значит понравилось. Не бросил, а просто послушал - тоже ничего. А когда под “заказ” приглашают, то всегда спрашивают: “сколько тебе придется заплатить”. И как себя оценить? Дешево? Как-то обидно. Дорого? Могут отказать и сказать “нет”. Тоже обидно.

Впрочем, есть некий предел, ниже которого нет смысла вообще выходить на улицу. Поэтому летом, когда в Хельсинки слетаются заезжие музыканты из самых разных стран, Федор уезжает в Норвегию - там народ приветливый, и больше денег кидают: вместо финских двух евро примерно пять.
Кстати, расходы у уличных музыкантов тоже немалые.

Когда-то на севере финской Лапландии стоял монастырь, в котором жил симпатичный монах. Однажды, прогуливаясь вдоль границы с Норвегией, он встретил красивую девушку, и взаимная любовь вспыхнула мгновенно. Но узнав об этом, праведный “босс” монастыря пришел в ярость. Красавицу с позором выгнали, все помещения, где она ступала, окурили ладаном - как “нечистые”. А затем пришла очередь наказания для монаха, совершившего страшный грех. И вместо того, чтобы уйти вместе с той, что стала его любовью и жизнью, он каялся в грехе, просил прощения и рвал в клочья рясы. Наконец, игумен смилостивился и в качестве искупления назначил монаху кару - носить каждый день сто килограммов камней. Послушно наполнял виновный каждый день этот мешок, а потом на подгибающихся ногах нес в указанное место. И так несколько десятков лет - до тех пор, пока камни не превратились в высокий холм. Даже когда новый глава монастыря пытался убедить монаха, что грех уже искуплен, тот продолжал носить камни - ведь больше он уже и не знал, чем себя занять.

Эта старая легенда вкратце описывает то

“Работа у нас - это свобода, достойная зарплата, прогулки, фитнесс и, наконец, веселье… Вы доставляете наслаждение… это ваша миссия”… Несмотря на все эти жизнеутверждающие лозунги и на пресс-релиз, сообщающий, что даже мишленовские рестораны готовы паковать свои изысканные блюда в пропахшие гамбургерами рюкзаки, сами доставщики еды, работающие в двух хельсинских компаниях, пришли к выводу - дальше так продолжаться не может. Как говорил чайник утюгу в детском стихотворении “я больше идти не могу.” И началось…

На самом деле, протесты зрели давно. Например, когда Foodora решила “оптимизировать расходы” и ввела новую формулу оплаты труда для курьеров. В итоге, в будни час работы стал приносить на евро меньше, (в выходные - на два) а вознаграждение за каждый доставленный заказ выросло всего на двадцать центов.
В официальном письме, составленном менеджерами (сидящими на неплохом окладе) эти печальные цифры попытались нивелировать тремя солидными абзацами текста. Которые можно было свести к “возможно вам покажется, что вы станете получать меньше, но скорее всего, не будете, если поработаете как надо”.
Никто не поверил. И уже через несколько часов во всех каналах общения курьеров появились первые расчеты, показывающие, что даже если “работать как надо” месячная зарплата упадет, минимум, на пару сотен евро.

“Это не лезло ни в какие ворота. То есть, до такой степени не лезло, что не имело смысла ни говорить, ни кричать, ни молчать. Строго говоря, в такой ситуации следовало бы просто проснуться”… Наверное, никто, кроме Стругацких, не смог бы так точно описать общение человека с представителями госорганов. Любая история в любой стране, связанная с чиновничьим аппаратом, похожа на липкую паутину и глухую тоску, из которой нужно суметь выбраться. Только вот неизвестно - как. Теряется время, теряются силы, теряется радость… и ничего не дается взамен. Причем сначала вам кажется - ну, подумаешь, час. Потом этот час превращается в неделю, в месяц, в целое лето, вы мучаетесь от бессонницы, худеете или, наоборот, жиреете… И все из-за вон той серой мыши с безжизненными глазами, от которой вам не нужно ничего - кроме всего лишь одной бумажки.

При этом, в России, к примеру, “представители власти” делятся на две неравных категории. Первая - самая многочисленная - та, у которой при виде посетителя в глазах вспыхивает огонь: “ну иди-иди сюда, я тебя сейчас мучить начну, и выжму до конца - как половую тряпку”. Вторая - встречается крайне редко! - вполне нормальные, и вполне даже люди. Им можно все объяснить, попросить и они все правильно сделают. Если, конечно, это не потребует никаких дополнительных усилий.

А вот чиновники финские одинаковы: вне зависимости от должности и названия организации. На первый взгляд выглядят они доброжелательно.
Они улыбаются - вернее, весьма неудачно пытаются улыбку изобразить - делают сочувственные глаза “ах, я понимаю ваши чувства”, периодически дергаются в сторону компьютера, произносят заученные фразы и, вынеся решение, начинают какое-нибудь очень гадкое письмо с принятого по инструкции: “уважаемый клиент”.

Стремительно организованный в Хельсинки саммит Дональд Трамп - Владимир Путин на один день полностью перевернул всю жизнь столицы Финляндии. Ради встречи “самого непопулярного президента Америки” и лидера страны, “навсегда обреченного на изоляцию от цивилизованного мира”, были приняты беспрецедентные меры безопасности. Общественный транспорт практически перестал работать, по крайней мере, в центре города. К дому Финляндии на всякий случай стянулись войска - вроде как для учений и смены караула. Полиция, еще накануне охотно позировавшая фотографам, превратилась в непреклонных стражей, и даже в специально созданном ради этого события пресс-центре бейджики выдавали журналистам строго по паспорту и только лично в руки. Хотя приезжать туда высокие гости вовсе не собирались.

… Когда 12 ноября 2016 года - после трехнедельной пресс-поездки по Германии и Эльзасу - мы сели в самолет Finnair и спросили стюардессу, что нового произошло в стране за это время, то получили исчерпывающий ответ: выпал снег. И Трамп победил. В качестве доказательства она показала на первые полосы ежедневных газет, заголовки которых были одинаковы: “Финляндия в шоке!”
Ну а до этого практически все местные чиновники на безобидный вопрос за чашкой кофе “ну как дела”, отвечали примерно так: “мы должны бороться с трампизмом, правым популизмом” и “если Трамп победит, настанет ужас.”
Не меньшее количество “лестных” слов было высказано и в адрес президента РФ: “Россия – единственная угроза Финляндии”, “помогут ли Соединенные Штаты Финляндии, если Россия на нее нападет”, “люди с двойным (российско-финским) гражданством являются потенциальной угрозой для национальной безопасности Финляндии”. Ну и так далее. Неудивительно, что после того, как стало точно известно