Для всякой организованной формы существует верхняя граница размера, превысив который она перестает функционировать. Так, сухопутное животное не может иметь больший вес, чем позволяют его лапы, соприкасающиеся с землей. Рост дерева ограничен переносом воды от корней к листьям. Все то же самое относится к техническим сооружениям. Самый дорогостоящий подвесной мост рухнет от собственного веса, если его пролет превысит некий предел. Колоссальное давление на грунт при возведении высотных колонн-«человейников» приведет к дырам вместо городов. И даже «виртуальный интернет» можно регулировать лишь до тех пор, пока нагрузка не дойдет до критической точки. После чего «сеть» полностью распадается.

Мы настолько привыкли к технике и искусственной машинной среде, что перестали ее замечать. Автоматизированные фабрики производят больше ширпортреба, чем может потребить весь мировой рынок. Склады и мусорные полигоны завалены «лишними» продуктами в пластиковых упаковках, не раскупленными автомобилями, смартфонами и кроссовками.
Но «общественное мнение» продолжает утверждать, что это способствует процветанию «экономики».

При этом природа и человек рассматриваются как полная собственность бизнеса, государства или корпорации.
Даже так называемая «свобода выбора» стала культом, диктуемым электронными «финансами» - то есть, переключающими устройствами, где подсчет «денежной транзакции» длится микросекунды.
А способы самовыражения юзера превратились в поклонение своим «удовольствиям» - при полном пренебрежении моральными обязательствами, наложенными прошлым и будущим.

Алгоритмы, в которых изначально заложено все большее «потребление», перекодируют индивидов в простейший выбор между 1 и 0.
Это и есть расчеловечивание. Массированная дрессировка (по тому же принципу, что цирковых или домашних животных) идет через продвижение определенного контента, основанном на «позитиве» - типа «берегите себя».
В итоге исчезает внутренний критик – то, что мы называем совестью. Поэтому юзеры одновременно и за «права человека», и за «гендерную нейтральность», и за покупку стирального порошка определенной марки, и за то, чтобы как можно больше уничтожать «ненужных», особенно, если это касается «чужаков».
Когда нет никаких обязательств и ответственности за последствия своих поступков, а жизнь индивида считается лишь его собственностью, то разве не является полным право каждого распоряжаться ей по своему усмотрению? Даже переделать себя в немыслящую машину – пусть ценой потери натуральности и теплокровности?

Мы начинаем понимать, насколько зависимы от техносферы, лишь когда в домах отключается свет, река, встроенная в гидроэлектростанцию, перестает приводить в движение турбины, ток не поступает на нефтяные вышки, а самолеты и автомобили стоят без топлива.
Почти полвека назад Станислав Лем опубликовал эссе о научно-техническом развитии XXI века:
- «Возрастающее быстродействие - начиная от принятия «решений» - будет зависеть от случайностей, не поддающихся точному расчету. Поэтому неслыханно быстрые системы («финансов» или вооружений) начнут ошибаться неслыханно быстро. Кроме того, главенствующими станут тенденции к вырождению. Ведь невозможно отрицать, что цель, к которым стремится большая часть человечества, носит характер «удовольствия и потребления».
Впоследствии предел «технического развития» так и стал называться – барьером Лема.

А Норберт Винер - основатель того, что называют «ии» - еще в 1948 году предупреждал о тенденции сложных электронных систем к «сумасшествию». В том числе потому, что «простые линейные обратные связи» оказываются совсем не такими простыми и линейными, как утверждают их пропагандисты.
- «Летом 1940 года, когда было ясно - начнется война, стало уделяться много внимания разработке вычислительных машин. Так я оказался работающим над военным проектом, где занялся изучением электромеханической системы, предназначенной узурпировать - то есть незаконно захватить - специфические функции человека: выполнение сложных задачи ради достижения цели. К примеру, в военных самолетах в прибор управления огнем требовалось встроить вычислительные устройства, обеспечивающие расчеты для выстрела. Ведь когда маневр зависит только от пилота, шансы на попадание снаряда в цель очень малы. В том числе потому, что при чрезмерной нагрузке пилот может потерять сознание, а самолет — развалиться. Поэтому казалось целесообразным сделать программу «предсказания полета» - независимо от того, какими окажутся ее результаты в действительности.
И хотя точные результаты никогда нельзя осуществить с помощью какой бы то ни было аппаратуры, перед войной годилось даже нечто приблизительное. Тогда считалось, что сверхбыстрая вычислительная машина, построенная на последовательном соединении переключательных устройств, является идеальной моделью для решения задач. И начался постепенный переход от механических систем к электрическим, а от ручного управления - к автоматическому. А после отработки некоторых устройств во время Второй мировой войны, показалось весьма заманчивым найти способ, посредством которого технические устройства могли бы управлять поведением людей».

Для скорости в этих в этих переключателях стала использоваться более экономичная двоичная, а не десятичная система. При этом предполагалось, что последовательность действий планируется самой машиной – чтобы человек не вмешивался в процесс с момента введения исходных данных и до окончательных результатов.
Кроме того, машина должна была содержать устройство для хранения данных, которое бы быстро записывало, быстро считывало, стирало и немедленно было готово к записям нового материала.

С тех пор абсолютно ничего не изменилось. Все современные «инновационные технологии» - компьютеры, смартфоны, беспилотные дроны, машины и дата центры - всего лишь устройства для записи чисел, производства действий над ними и выдачи результата в цифровой форме. А любая ситуация - обрабатываемая или генерируемая - выбор между 1 и 0, связанный с более ранними вычислениями.
Естественно, там нет и не может быть никакой «секретности и конфиденциальности». Абсолютно все сайты банков, включая МВФ, гаагских трибуналов, налоговых и прочих контор делает «солидная» ит фирма. Где «специалисты» в свою очередь используют то, что у них есть - то есть программы субподрядчиков DARPA, так называемых техкорпораций. При этом клиентам они выдают «официальный» логин-пароль, который может быть разным - так сказать, «парадный вход».
Но ключ от «задней двери» у всех одинаковый - он задан инструкцией и изменить его нельзя. Его знают и администраторы, и программисты, и «ит» специалисты, и сотрудники пентагона, и конечно те, кого называют «хакерами». Последние могли бы мгновенно разрушить всю мировую систему «финансов». Но пока, наверное, у них такого желания нет.
Что до служителей культа – «ит» специалистов и «компьютерных мастеров» - то и тут все основано лишь на фанатичной вере юзеров в «высокие технологии».

Действительность гораздо приземленнее. Если кто-нибудь поинтересуется надписью на задней крышке айфона, то увидит, что устройство «designed by Apple in California, аssembled in China». Это обозначает, что те же самые рабочие на заводах в «официальное» время делают «официальный» айфон. В «нерабочее» - из тех же материалов и по тем же технологиям изготовляют запчасти (включая батарейки), идущие на «черный рынок». Где их и покупают как «сертифицированные мастера», так и любой, кто пожелает. А «специальные инструменты», открывающие гаджет, вполне успешно заменяет пластиковая карточка или зубочистка.

Да и в целом вся «виртуальность» - вполне даже материальная и расположена на дне океанов - в виде сети оптоволоконных проводов.
Сами кабели лежат под водой, но их точки входа и выхода - на берегах.
К примеру, в 2017 году microsoft, facebook и еще несколько «гигантов» проложили одну из крупнейших систем «виртуальности» - Мarea, которая состоит из восьми пар водонепроницаемых кабелей, длиной почти 7000 километров, ведущие из американской Вирджинии в испанский Бильбао.
Координаты прочих также хорошо известны. Многие находятся на популярных пляжах городов. Так, переключающее устройство между Америкой и Западной Европой проходит через пляж Мастикс - в жилой зоне Лонг-Айленда.
Что касается «облачных хранилищ» (так называемых дата-центров) – то физически это огромные здания без окон, заполненные кабелями, проводами и подобием шкафов с дисками.
Вся эта «виртуальная паутина» вполне реально вытесняет леса и парки, загрязняет воздух, жрет чистую пресную воду и огромное количество нефти.

При этом большинство сотрудников ит компаний заявляют, что благодаря «виртуализации и облачным технологиям» энергопотребление остается «на прежнем уровне». Но как тогда относиться к факту, что «цод» только в западном Лондоне тратит электричество, эквивалентное расходам десятков тысяч жилых домов?

А какова их роль в глобальном потеплении?
- «Дата центры потребляют огромные объемы электричества и одновременно производят очень много тепла, - заявлял еще в 2019-м году член правления шведской Einstok Давид Сарден. – От этого зимой плавится снег, а летом наступает засуха. При этом большая честь электроэнергии на Земле по-прежнему производится из сжигаемой нефти».

Религиозные фанатики «цифры» утверждают, это всего лишь очередной неизбежный этап эволюции. Они уверяют, что живые организмы строятся аналогично шаблонам в технике, которые позволяют использовать один элемент для изготовления другого подобного. Ведь абсолютно все «инновационные машины» основаны на устройствах, которые являются чисто копировальными.
Но в живых организмах нет и никогда не было точного повторения. Иначе все деревья, облака, реки, звери и люди были бы одинаковыми. Почему они разные – до сих пор непонятно. Большая часть молекулы ДНК не содержит генетического кода, и - согласно современной догме - является «мусором». Но возможно, что элементами, определяющими индивидуальность биологических существ, является как раз это неизвестное - пусть и «не представляющее интереса для науки».
Есть и другие принципиальные различия: любая «умная» машина предназначена всего лишь для выполнения последовательных программ, не связанных одна с другой. Для «решения» она будет попеременно давать ответы «да», «нет», «да», «нет». И в любой момент может быть очищена от «памяти» при переходе от одной программы к другой.
Человеческий же мозг - при отсутствии патологии - никогда не очищается от своих прошлых «записей». И при этом не обязательно придет когда-либо к точному решению.

А как мы поступаем в случаях поломки машины? Останавливаем мотор (кнопку, механизм) и снова включаем. Если это компьютер, пробуем его перезагрузить. Если это не помогает, подаем ненормально большой электрический импульс, надеясь добраться до недоступной части. (Именно и это делают «компьютерные мастера» своими загадочными устройствами). Если и это безрезультатно, то можно отсоединить неправильно работающую часть, так как оставшейся части будет достаточно для выполнения задач.
Для живых организмов подобные методики категорически не подходят. Даже такое радикальное средство как лоботомия – в современном варианте антидепрессанты - не помогают решить мучащие вопросы.
Они лишь уничтожают способность к той продолжительной тревоге, которую люди называют совестью.

Вычислительная машина хороша при быстрой работе, проводимой однозначным образом над полностью представленными и неизменными данными. Она способна воспринять код и перевести его в печатный шрифт. Или наоборот - перевести печатный текст в код.
Но она никогда не сможет сравниться с человеческим или другим живым существом.

По утверждению Норберта Винера, самым важным в сознательной деятельности служит явление обратной связи.
Допустим, мы поднимаем карандаш. Чтобы это сделать, мы должны привести в движение определенные мышцы. Однако никто не знает, какие это мышцы. Нами осознается лишь конечная цель - поднять карандаш. Все движение мы выполняем почти бессознательно.
Если мы по какой-то причине не можем выполнить сознательное действие, это указывает на патологию.
Что касается техники, то, к примеру, при повороте руля корабля механизм действует на L-образное колено, присоединенное к румпелю. Это колено так регулирует клапаны рулевой машины, чтобы румпель двигался в то положение, при котором эти клапаны закрыты. Но при поломке (или неправильных движениях рулевого) обратная связь, осуществляемая слишком резко, приведет к тому, что механизм будет испытывать сильные колебания – рысканье - пока совсем не сломается.

В электронных же системах «сцепление» с управлением происходит в виде сигналов от датчиков, также вполне материальных и выглядящих как столбы (вышки) либо как ящики. И как бы они ни считались «защищены», любое передаваемое сообщение искажают посторонние помехи - так называемый шумовой фон.
В самой же «виртуальности» таким фоном может стать количество информации (сигналов). При ее переизбытке начинается процесс энтропии, в начальной стадии выражающейся в «помешательстве».

… В стихотворении Гете «Ученик чародея» волшебник попросил ученика принести воды. Ленивый юноша поручает эту работу метле. Метла покорно делает за него работу, но не может остановиться. В отчаянии он переламывает метлу о колено и к ужасу видит, что обе половины продолжают носить воду.
Суть этой и других подобных историй в том, что инструменты выполняют все буквально. К примеру, если прописан код «устойчивого развития», то какие бы ни были введены параметры – от пиков «заболеваемости» до объемов «строительства» – программа будет выдавать все больший и больший рост.
При этом «умная техника» автоматически не просто делает подобную же осязаемую копию – компьютера, экскаватора или двуногого инструмента - но такую, которая способна к тем же самым функциям.
А если при этом общество еще и поклоняется машине, то участвует во всех компьютерных играх, сгенерированных «виртуальностью».
В результате homo sapiens полностью и навсегда исчезает - без катастроф и вымирания. Он просто становится частью операционных систем.

…Считается, что «самообучающиеся» машины не подвергнут нас каким-либо опасностям, потому что мы можем выключить их, когда захотим.
Действительно ли можем?
Ведь чтобы выключить машину, мы должны получить информацию, что наступило опасное положение.
Но то обстоятельство, что мы сами сделали машину, еще не гарантирует, что мы это сообщение получим.
Именно скорость цифровых технологий не дает нам заметить признаки опасности.

- « Когда мы возводим на трон «черный ящик» как регулятор наивысшего ранга, то предполагаем, что неким «программированием» он заставит соблюдать законы о труде, быть лояльными к конкурентам, искоренять безработицу и так далее. Возможно ли это? Теоретически – да, - писал Станислав Лем в «Сумме технологий». – На практике же полностью упускается из виду, что всеведующий и предвидящий последствия «черный ящик» в принципе не может быть построен. Поэтому он не станет информировать общество об опасностях вовсе не из-за «демонического расчета», а попросту потому, что не знает – что, собственно, он делает».